ИСТОРИЯ МЕДИЦИНЫ

Рождение неотложной помощи

Летучий амбуланс Ларрея. Акварель Эдмона Лажу, начало XX века.

2 декабря 1792 года хирург Доминик Ларрей впервые организовал немедленную доставку раненых с поля боя в лазарет, где их сразу оперировали. Это день рождения неотложной медицинской помощи. Она возникла на войне, и принесла десятки побед Наполеону. Ученики Ларрея развили эту идею в мирной жизни.

Ларрей пошёл в армию, чтобы выдвинуться: только что отец любимой девушки отказал ему в руке дочери, находя молодого человека бесперспективным. Не имея денег на проезд, Ларрей пришёл в Париж учиться пешком, а сватался ни много ни мало к дочери министра финансов. Причём девушка, Элизабет Лавилль, влюбилась и обещала выйти за него.

Но министр Лавилль не давал согласия, потому что за десять лет в медицине молодой человек не научился ею кормиться. Жил уроками анатомии. И познакомился с министерской дочкой на таком уроке, устроенном в мастерской живописца Давида. Там учились две сестры Лавилль – художницы. Младшая Мари-Гийемин уже стала знаменитой. Вот у неё жених банкир Бенуа (под этой фамилией она и вошла в историю живописи). А Ларрею, похоже, состоятельным не бывать.

Хирург Доминик-Жан Ларрей (1766-1842) – офицер ордена Почётного Легиона. 1804 год. Портрет работы свояченицы Ларрея, художницы Мари-Гийемин Бенуа, музей при военном госпитале Валь-де-Грас

Состоянием считали сумму от 100 тысяч ливров, которая приносит 5000 годовой ренты. Для сравнения, кузнец зарабатывал 5 ливров за день, рядовой хирург немногим больше. Ещё до революции Ларрей выиграл конкурс на хорошо оплачиваемое место старшего ассистента в Доме инвалидов. Но в этом крупнейшем госпитале всё решал директор, а у того был среди конкурсантов родственник, который и занял эту должность. Доминик возненавидел всякую несправедливость и примкнул к революционерам. Вооружился за свой счёт. Два года стоял на постах Национальной гвардии, пока другие делали карьеру.

Наконец, революция помогла отличиться и ему. Конвент набирал добровольческие армии для защиты от интервенции. Учителя Ларрея порекомендовали направить Доминика в лучшую армию – Рейнскую. Она была набрана из 20 тысяч самых идейных парижан: именно тех, чьими руками делалась революция. Командовал армией лучший генерал Адам Филипп Кюстин, управлял самый толковый комиссар Пьер-Жак Вильманзи, а специально сочиненная для Рейнской армии боевая песня стала гимном всей Франции: с несколько измененным текстом это «Марсельеза».

Маркиз Адам Филипп де Кюстин (1740-1793), командующий Рейнской армией революционной Франции. Дед маркиза де Кюстина, автора известной книги о николаевской России. Этот портрет в 1792 году рисовал с натуры и гравировал Кристоф Герен.

До Рейнской армии воевали по примеру Фридриха Великого: главное – победить в бою, а ранеными займемся, когда всё кончится. Сражения порой тянулись весь световой день, так что медики приходили на поле боя только на следующее утро. Раненые сутками лежали на земле безо всякой помощи, часто в холоде и под дождем. Врачи под пули не рвались. Они изображали штатских, работающих по найму, а в руках противника просто меняли нанимателя. Революционер-патриот Ларрей так себя вести не мог.

В первом же бою он полез на передний край, перевязывая прямо под вражеским огнем. Затем оттаскивал раненых шагов на триста в тыл, оперировал на позиции, хотя уставы запрещали размещать лазареты ближе 4 километров от поля боя. Ларрея посадили на гауптвахту. Однако из 40 солдат, которым он оказал помощь, в строй вернулись 36!

Оказание первой помощи раненому на поле боя. Гравюра по рисунку Доминика Ларрея.

По тем временам мировой рекорд. Обычно соотношение бывало обратным. Ларрей заранее не сомневался в успехе. Во-первых, если хирург сразу же займётся раной, она заживает как операционная, за 7-10 суток. Во-вторых, в отличие от коллег из других полков, Ларрей прошёл школу отца нефрологии Пьера Жозефа Дезо. Было это тремя годами ранее, ещё при абсолютной монархии. Рабочие королевской бумажной фабрики бастовали, требуя достойной заработной платы. Правительство бросило на демонстрантов два полка драгун. Произошло настоящее сражение. К Дезо в больницу Отель-Дьё привезли пострадавших с обеих сторон. У многих рабочих – огнестрельные ранения. И тогда учитель показал, как с ними обращаться.

Обычно огнестрельные раны после извлечения пули удлиняли скальпелем, пытаясь превратить в резаные – считалось, что так заживает быстрей. Дезо поступал иначе: иссекал ушибленные нежизнеспособные ткани в раневом канале (он называл это «освежить»), после чего стягивал края раны одиночным швом. Эту методику Ларрей назвал величайшим открытием хирургии XVIII века.

Оставалась главная проблема: как после перевязки быстро доставить солдата на операционный стол? При штурме города Шпайер 29 сентября 1792-го Ларрей осматривал поле боя в лорнет и заметил, как молниеносно перемещается конная артиллерия. Тогда у него родилась мысль поставить на лафет вместо пушек носилки.

Штурм Шпайера 29 сентября 1792 года..

Он подал подробный проект на имя генерала Кюстина и комиссара Вильманзи. Фактически получилась первая конструкция кареты скорой помощи. Носилки должны быть мягкими, с матрасом, набитым конским волосом. Обтянуты кожей, с которой легко смыть кровь. Снизу четыре коротких ножки, чтобы носилки можно было ставить, и перевязывать уже на них, а не в грязи. По направляющим с роликами носилки закатываются в короб на колёсах – с окошечками по бокам, подвешенный на рессорах, так что раненого не мучает тряска. Чтобы в санитарной повозке помещались двое, Ларрей определил ширину короба в 32 дюйма, или 1112 миллиметров. Это было первое техническое задание на медицинское оборудование с размерами, указанными в только что введённой метрической системе.

Короб везут две лошади, одна из них под седлом – на ней едет санитар. Доктор скачет верхом рядом: отыскивает и перевязывает раненых, а затем сопровождает повозку до операционной, которая разворачивается в ближайшем сравнительно безопасном месте. Всё это называлось «летучий амбуланс».

Армию, по плану Ларрея, должен обслуживать Легион летучих амбулансов. Это три дивизиона по 340 человек. В каждом главный хирург, он же командир, 2 старших помощника, 12 младших. Экономы, администраторы, санитары, аптекари, конюхи. 8 двухколёсных повозок для езды по полю, и 4 четырёхколёсных для гористой местности.

Санитарная повозка для транспортировки раненого с поля боя в амбуланс. Гравюра по рисунку Доминика Ларрея.

Кюстин и Вильманзи восприняли проект осторожно: людей нет, лошадей не хватает. Но после стычки у Лимбурга 9 ноября, когда пришлось отступить ночью, бросив раненых на поле боя, идею решили испытать на авангарде.

Повозки вызвали у солдат энтузиазм. Вероятность погибнуть в бою была тогда невелика – до 5%. Раны получали в 7-8 раз чаще. Истекать кровью целые сутки на холодной земле значило почти верную смерть. А теперь быстро доставят в операционную, к лучшему в армии хирургу. Получив амбуланс, воодушевлённые стрелки 1-го парижского батальона решили задержать на горном перевале прусскую армию, как 300 спартанцев при Фермопилах.

Дело было 2 декабря у замка Кёнигштайн, который перекрывает дорогу от Франкфурта на север, через горы Таунус. Там уже лежал снег. Пруссаки обошли французов с тыла. Тогда командир авангарда генерал Ушар бросил все силы на самое слабое место в кольце окружения и вырвался. Опять Ларрей наблюдал рукопашную вблизи, но, как он вспоминал, на душе у него впервые было спокойно. Все 30 раненых перевязаны и эвакуированы вместе с амбулансом.

Удачный опыт распространили на всю армию. Ларрей стал командиром дивизиона, но в каждом бою следовал за строем, подавая пример. Получил лёгкое ранение в ногу, а 22 июня 1793 года при Майнце лично вступил в сражение с прусскими мародёрами, увидев, что они не только грабят раненых, но и режут их: «С 5 драгунами я напал на этих каннибалов, разогнал их и увёз наших полумёртвых раненых». Новый командующий армией Александр Богарне (первый муж Жозефины) отметил подвиг в донесении Конвенту: «Главный хирург Ларрей и его товарищи по летучему амбулансу неустанным трудом сохранили жизнь храбрым защитникам Отечества, не говоря уже о гуманности подобных дел».

Ларрея вызвали в Париж и поручили создать легион летучих амбулансов в новой Корсиканской армии, формирующейся в Тулоне. По дороге Доминик женился на Элизабет Лавилль. Её отец стал уступчивей: он понял, что хирург нужен правительству, а времена тревожные, начался террор. Бывший командующий Рейнской армией генерал Кюстин лишился головы за то, что якобы нарочно сдал Майнц, который на самом деле невозможно было защищать. Лавилля понизили в должности и направили комиссаром по морской торговле в Роттердам. Чему он был несказанно рад, потому что в Голландии не было гильотины.

Листовка времен якобинской диктатуры с изображением головы казненного за измену генерала Кюстина. Глумливая подпись перефразирует строку из боевой песни Рейнской армии: «Его нечистая кровь удобрит наши нивы».

По правилам новой революционной религии брак заключили перед алтарем Верховного Существа, на котором горел священный Огонь Свободы. Вместо свадебного путешествия – поездка до Тулузы, где Ларрей оставил жену в доме своего дяди, а сам отправился по месту назначения. В Тулоне он познакомился с молодым Бонапартом, который стал его начальником на 18 лет. При Наполеоне Ларрей видел жену примерно 1 месяц за год.

Генерал Бонапарт первым понял, что амбулансы – новое оружие, которое есть лишь у французов. Впервые раненые массово возвращаются в строй. Стреляный вызывает уважение. Его слушают, когда он учит маскироваться, обращаться с оружием, а главное – быстро и безошибочно ориентироваться в бою. Много воюющая армия выигрывает войны ранеными, которые непрерывно повышают её квалификацию.

Недаром при отступлении из Сирии генерал Бонапарт велел всем офицерам спешиться: лошади и экипажи реквизировались для перевозки раненых. Конюшенный спросил, какую лошадь оставить Наполеону. Тот изобразил приступ ярости: «Всем идти пешком! Я первый пойду! Вы что, не слышали приказа? Вон отсюда!».

Ради такого командира медики разбивались в лепёшку. После битвы у пирамид Ларрей впервые в истории военно-полевой хирургии оперировал 24 часа. Когда стемнело, с 4 сторон от стола поставили толстые свечи вроде церковных. Такого освещения хватало на самую тонкую операцию того времени – перевязку сосудов.

Хирург Доминик-Жан Ларрей (1766-1842) в Египте, 1798 год. Рисунок штатного художника Египетской экспедиции Андре Дютертра.

Коллеги от усталости роняли инструменты и спрашивали Ларрея: «Как ты можешь?» А он мог, потому что было любопытно. Для него битвы были громадным экспериментом. В Египте, например, представляли интерес необычайно глубокие раны, наносимые булатными клинками мамелюков. Доведя до совершенства предохранительные ампутации (как единственное средство от гангрены), Ларрей стал делать на поле боя трепанации. После битвы при Абукире он провёл эту операцию семерым, и пятеро выжили. Примечательно, что в госпиталях франко-прусской войны семьдесят лет спустя, уже после открытия Листером антисептики, фатально закончились 100% трепанаций.

В том сражении меткий стрелок с турецкого редута ранил генерала Жан-Урбена Фюжьера в левую руку у самого плеча, искрошив кость. Такие случаи считались безнадёжными. Бонапарт подъехал проститься, когда Ларрей приступил к лопаточно-плечевой ампутации.

- Возможно, генерал, вы однажды позавидуете моей кончине, – сказал Фюжьер. И протянул свою драгоценную булатную саблю с золотой насечкой. – Возьмите это оружие, оно мне больше ни к чему.

- Возьму, – отвечал Наполеон, – чтобы преподнести хирургу, который спасёт Вам жизнь.

Сказал он это в утешение, не веря в успех. Но Ларрей выходил Фюжьера, и получил саблю, с гравировкой по-арабски: на одной плоскости клинка надпись «Ларрей», на другой – «Абукир». Пациент прожил ещё 14 лет и командовал в Авиньоне запасным полком.

Бригадный генерал Жан-Урбен Фюжьер (1752-1813) после ампутации левой руки. Гравюра из книги Доминика Ларрея.

Раненые при Абукире французы не оставались без помощи дольше 15 минут. Летучий амбуланс творил чудеса. Из 700 раненых умерло только 20, а 550 в течение трёх месяцев вернулись в строй. Такой результативности – 78-процентного излечения – французская армия позднее добилась только в Первую мировую.

Видя, что Ларрей трудится с энтузиазмом, Наполеон не баловал его наградами – незачем платить там, где можно не платить. После Аустерлица маршальские премии исчислялись сотнями тысяч франков, а главному хирургу гвардии перепало 3000. Подарки врагов бывали щедрее. Александр I после Тильзита вручил усыпанную бриллиантами табакерку за помощь русским раненым. Когда в Египте Ларрей провёл успешную ампутацию пленному командиру мамелюков, османский губернатор Мурад-бей прислал в подарок целый гарем из молодых рабынь.

Ларрею едва хватало сил на работу, он передарил девушек своим друзьям из гвардии. «Доброжелатели» тут же сообщили Элизабет. На третий год разлуки с мужем это была не самая приятная для неё новость. Пришлось объясняться: «Они прелестны, эти черкешенки и грузинки, но я не хотел их, потому что всё время думаю о Вас».

Похоже, сбывалось предсказание, что Ларрею не скопить ста тысяч. Дружба с Бонапартом состояния не приносила. Когда спустя ровно 11 лет после дебюта летучих амбулансов Наполеон короновался как император, Ларрей заподозрил, что добром это не кончится. По дороге с церемонии сказал жене: «Останься он Первым консулом республики, его бы все любили. Грустно видеть, как военный берёт скипетр. Этим инструментом тиранов погубит он себя, а Францию разорит».

Как это произошло, великий хирург увидел своими глазами в России, в 1812 году.

Окончание следует

Предполагаемый портрет мадам Ларрей, в девичестве Шарлотта-Элизабет Лавилль-Леру, в 1799 году. Портрет работы её сестры Мари-Гийемин Бенуа. Хранится в Художественном музее Сан-Диего, Калифорния, где пока атрибутируется как «Портрет дамы».

Михаил Шифрин

По материалам сайта MedPortal.ru