Процесс накопления фармакологических знаний был долгим и трудным, и немыслимо счесть жертвы на этом пути эмпирического поиска целебных средств. «Кто стреляет целый день, тот иной раз и попа­дет в цель» — эти слова Марка Аврелия Цицерона как будто специально произнесены для того, чтобы объяснить, каким путем человечество нашло свои ле­карства. Именно так человек «случайно» открыл ле­чебные свойства рвотного корня, хинной коры, диги­талиса, а также сумел выработать определенные критерии целебности для оценки целого ряда природных снадобий.

В древние времена  сложилось убеждение, что верное ле­карство  своим    цветом,    формой,     происхождением должно само сигнализировать о себе. Надо только внимательно приглядеться к окружающим растениям, животным и минералам, и всегда    найдется    нечто «родственное», а, следовательно, и целебное при дан­ной болезни.

Eсли, например, предстоит лечить чело­века, укушенного змеей, то следует запастись голо­вой убитой змеи. В крайнем случае, поможет изобра­жение змеи на металле или на дереве. Вслед за со­ответствующими  заклинаниями   («Змея,  змея,   вынь свое жало...») яд, по мысли древнего    врачевателя, уходил из пораженного тела в предмет, которым ле­чат. Со временем голова змеи  или ее изображение были заменены    минералами,    имеющими  змеиный цвет, змеевидными    стеблями,    листьями    растений, имеющими форму змеиной головы. Так родилась вера во  всякого рода  амулеты,  предохраняющие    от  бо­лезни или опасности. В одних случаях это было ко­пыто лани, в других — рог    мифического   единорога или драгоценный камень.

Китайские медики, устанав­ливая связь между свойствами лекарств и их внеш­ней формой, делили тело больного на три пояса и в соответствии с таким делением лечили болезни голо­вы почками и цветами растений, средний пояс поль­зовали стеблями, а нижний — корнями.    Кора дава­лась при болезнях мышц и кожи, ветками    лечили конечности, сердцевину  использовали при заболева­ниях внутренностей.

У многих народов в ходу были лекарства  крас­ного цвета. Их отождествляли с кровью, этой важ­нейшей тканью  человеческого организма. Во  Фран­ции красным соком марены вызывали задержавшиеся месячные, на Руси соком красной свеклы    пытались остановить кровотечения.

 Желтым  лекарствам в про­шлом приписывалось родство с желтухой  и золоту­хой. Против этих болезней  наилучшими    считались желтый сок чистотела, отвары одуванчика,    желтки куриных яиц. В Индии и на Руси с «желтыми» болез­нями боролись несколько иначе: индийские    лекари заставляли своих пациентов подолгу смотреть на птиц с желтым оперением, а русские — на желтое брюхо щуки. Но общий принцип «желтое против жел­того» неизменно сохранялся во всех странах. Суще­ствовали и «черные» лекарства. В Египте, например, считалось, что седину можно предотвратить с помощью жира черных змей, крови черных быков или яиц вороны.

Лекарства должны были помогать не только цве­том, но и соответственно формой. Против почечных болезней использовались листья, имеющие форму почки; листва сердцевидной формы шла на сердеч­ные лекарства. Интересно, что эго народное поверье в XVI веке получило поддержку у видных европей­ских медиков. Так, учение о сигнатурах (от латин­ских слов «сигна»— знак и «натура» — природа), т.е. знаках природы, просуществовало в медицине почти 200 лет. Согласно этому учению растения с красными листьями следовало употреблять для ле­чения ран, а колючий чертополох — против колик.

Путь в сегодняшний день – эмпирическая фармакология, древнее время

История медицины и фармаколагии свидетельствует о том, что отбор, показания к npименению и оценка эффективности лекарственных средств на протяжении веков носили чисто эмпирический характер. Многократно применяя тот или иной препарат, устанавливали его свойства. Характерная черта эмпирической фармакологии — изучение только внешних связей явлений, без проникновения в их сущность. Такой метод отбора лекарственных средств путем «проб и ошибок» — весьма трудоемок и требует огромной затраты сил.

Самым ранним открытием фармакологии следует считать само обнаружение лекарственных веществ. Оно произошло совершенно случайно, во время отслеживания первобытным охотником диких зверей и изучения их повадок. Животные во время болезни инстинктивно поедают побеги, листву или корневища растений, содержащих сильные защитные вещества, благоприятно влияющие на живые клетки. Эти растения назвали лекарственными растениями. Опытным путем, через пробы и ошибки, древние знахари изучили их свойства.

Кроме того, изучались свойства прочих природных ве­ществ — минеральных вод и горных пород. Потребность в исцеляющих средствах заставляла человека пробовать все подряд.

Процесс накопления фармакологических знаний был долгим и трудным, и немыслимо счесть жертвы на этом пути эмпирического поиска целебных средств. «Кто стреляет целый день, тот иной раз и попа­дет в цель» — эти слова Марка Аврелия Цицерона как будто специально произнесены для того, чтобы объяснить, каким путем человечество нашло свои ле­карства. Именно так человек «случайно» открыл ле­чебные свойства рвотного корня, хинной коры, диги­талиса, а также сумел выработать определенные критерии целебности для оценки целого ряда природных снадобий.

В древние времена  сложилось убеждение, что верное ле­карство  своим    цветом,    формой,     происхождением должно само сигнализировать о себе. Надо    только внимательно приглядеться к окружающим растениям, животным и минералам, и всегда    найдется    нечто «родственное», а, следовательно, и целебное при дан­ной болезни.

Если, например, предстоит лечить чело­века, укушенного змеей, то следует запастись голо­вой убитой змеи. В крайнем случае, поможет изобра­жение змеи на металле или на дереве. Вслед за со­ответствующими  заклинаниями   («Змея,  змея,   вынь свое жало...») яд, по мысли древнего    врачевателя, уходил из пораженного тела в предмет, которым ле­чат. Со временем голова змеи  или ее изображение были заменены    минералами,    имеющими  змеиный цвет, змеевидными    стеблями,    листьями    растений, имеющими форму змеиной головы. Так родилась вера во  всякого рода  амулеты,  предохраняющие    от  бо­лезни или опасности. В одних случаях это было ко­пыто лани, в других - рог    мифического   единорога или драгоценный камень.

Китайские медики, устанав­ливая связь между свойствами лекарств и их внеш­ней формой, делили тело больного на три пояса и в соответствии с таким делением лечили болезни голо­вы почками и цветами растений, средний пояс поль­зовали стеблями, а нижний — корнями.    Кора дава­лась при болезнях мышц и кожи, ветками    лечили конечности, сердцевину  использовали при заболева­ниях внутренностей.

У многих народов в ходу были лекарства  крас­ного цвета. Их отождествляли с кровью, этой важ­нейшей тканью  человеческого организма. Во  Фран­ции красным соком марены вызывали задержавшиеся месячные, на Руси соком красной свеклы    пытались остановить кровотечения.

 Желтым  лекарствам в про­шлом приписывалось родство с желтухой  и золоту­хой. Против этих болезней  наилучшими    считались желтый сок чистотела, отвары одуванчика,    желтки куриных яиц. В Индии и на Руси с «желтыми» болез­нями боролись несколько иначе: индийские    лекари заставляли своих пациентов подолгу смотреть на птиц с желтым оперением, а русские - на желтое брюхо щуки. Но общий принцип «желтое против жел­того» неизменно сохранялся во всех странах. Суще­ствовали и «черные» лекарства. В Египте, например, считалось, что седину можно предотвратить с помощью жира черных змей, крови черных быков или яиц вороны.

Лекарства должны были помогать не только цве­том, но и соответственно формой. Против почечных болезней использовались листья, имеющие форму почки; листва сердцевидной формы шла на сердеч­ные лекарства. Интересно, что эго народное поверье в XVI веке получило поддержку у видных европей­ских медиков. Так, учение о сигнатурах (от латин­ских слов «сигна» - знак и «натура» - природа), т.е. знаках природы, просуществовало в медицине почти 200 лет. Согласно этому учению растения с красными листьями следовало употреблять для ле­чения ран, а колючий чертополох - против колик.

И хотя основы современной фармакологии были заложены лишь в конце XVIII — на­чале XIX вв., свидетельства древнейших памят­ников человеческой культуры говорят о том, что представления о действии и применении лекарствен­ных средств существовали у людей с древних времен.

Первые сведения о лекарственных средствах и их описание содержат древнеегипетские папирусы. Известно около 1200 медицинских текстов различного возраста и содержания. Время написания папирусов - примерно 1900—1250 гг. до н. э.  Наибольшее количество сведений обнаружено в двух из них: Эберса и Э. Смита.  Первый - своеобразная терапевтическая энциклопедия, второй - хирургический справочник, в котором  описывается  48  случаев  из  хирургической  практики.

Самый большой из известных до сих пор медицинских папирусов был найден в прошлом веке в одной из  фивских  гробниц  кочевниками-арабами.  Его  приобрел у них немецкий романист и египтолог Г. Эберс. Этот медицинский трактат вошел в науку под названием, «Папирус Эберса». Начинался он с «Книги приготовления лекарств для всех частей тела». В ней приведены многочисленные врачебные прописи для лечения различных болезней.  В «Папирусе Эберса» огромное количество   рецептов,   упоминается   около   450   болезней. Лечили   их   более   чем   700  лекарствами.   Египетские врачи   пользовались   материалами   животного,   расти­тельного  и  минерального происхождения.  Среди  них мясо, желчь и жир животных, в том числе крокодилов. Широкое признание получил как лекарственное средство уже в те далекие времена мед  (в папирусах он упоминается до 60 раз).

Главным средством считались опий и сложное средство под названием Kyphi (знаменитое душистое курево египтян). Рецепты его приготовления сохрани­лись в «Папирусе Эберса», у Плутарха и Диоскорида. Самым лучшим считается рецепт из изюма, вина, Rad. Gatangae, Bacc. Juniperi, Calami aromatici, асфальта, мастики, мирры, виноградных ягод и меда. Применяли продукты кедра, кипра, смоковницы, пальмовое вино, уксус, пиво, молоко женщин и коз, мочу мужчин, ис­пражнения собак, кошек, льва, крокодила, бычью желчь, жиры и даже целых животных (например, яще­риц), горькую рыбью желчь и смертельные для человека яды. Известны были ядовитые свойства стрихнина. Из минеральных веществ часто применяли ярь — медянку и свинцовые белила.

Египтяне пробовали классифицировать лекарствен­ные растения по фармакологическому действию — слабительные, рвотные и т. д. Многие из растений не утратили медицинского значения и поныне. Заметим, что, поданным исследователей, многие рецепты, описан­ные в «Папирусе Эберса», были известны жителям Вавилона задолго до его написания.

Большое влияние на медицину древних народов ока­зала индийская медицина. Оригинальны ее философ­ские представления и медицинские теории. Корни ее идут к древнеиндийскому врачу Сушруте (VI в. до н. э.), к его знаменитой «Аюр-веде», в которой описано около 700 целебных растений. Особенно много у индусов лекарственных растений местного происхождения. Заме­тим, что индусам была известна прививка оспы. Желчь считали возбуждающим средством и употребляли при лихорадке, а также как наружное при глазных болез­нях, мозг - наружно для втираний и внутрь при исто­щении, мочу — как легкое слабительное, при глистах и отравлениях, проказе, водянке, желтухе и диспеп­сии. Предпочтение отдавали коровьей моче. Помет, особенно коровий, применяли наружно при воспалении и изменении цвета кожи, а также внутрь в смеси с другими лекарствами.

Индусы широко использовали соли - селитру, натр, буру, нашатырь, серу, драгоценные камни как укрепляющее (жемчуг, кораллы  в смеси с лимонным соком),  ртуть в виде металла или киновари. Индусы считали, что «врач, знакомый с целебными свойствами кореньев и трав - человек; знакомый со свойством ножа и огня - демон; знающий силу молитв — пророк; знако­мый же со свойствами ртути - бог». Золото считали сильным укрепляющим средством.

На основе индусской медицины возникла тибетская, на которую существенное влияние оказывала и китай­ская. Наиболее известная тибетская медицинская книга «Чжуд-ши» («Четыре основы») составлена на основе «Аюр-веды». Все медицинские теории Индии полностью сохранились в тибетской медицине, но ассортимент ле­чебных средств сильно изменился. В тибетскую рецеп­туру вошло около 25 % китайских растений (при этом ни опия, ни женьшеня тибетская медицина не исполь­зует). В фармакогнозии второго тома «Чжуд-ши» опи­саны 525 лекарственных веществ, их действие и показания к лечебному применению. Включены лекарства из драгоценных металлов и минералов – 34, из элементов земли (минеральные соли) – 12, из деревьев, растительных соков и корнеклубней – 110 видов, из лекарственных трав – 133, из продуктов животного происхождения – 129.

В свое время тибетская медицина вместе с буддиз­мом проникла в различные районы Китая и Японии, в Монголию, позднее в Россию, в Бурятию. Ввиду отдаленности от Тибета и Индии бурятские монахи (исповедовавши ламаизм) вынуждены были искать равноценные заменители в местной флоре.

Первый трактат о лекарственных средствах Китая приписывают отцу китайской медицины Шен-Нунгу (3000 лет до н. э.). В старой китайской фармакопее 2935 рецептов, а медикаменты разделяются на семь классов. Использовалась почти вся флора страны. В большом употреблении были сушеные пауки, клопы, кроты, яще­рицы, змеи, а также зубы, ногти, уши, языки, сердца и печень многих животных. Кости тигра и слона упот­ребляли при мочеизнурении. Кровь и кости льва и тигра назначали для мужества, зубы слона — против падучей болезни, порошок слоновой кости давали при сахарном диабете, пережженные глаза слона в смеси с челове­ческим молоком - при воспалении глаз, а верблюжье молоко - для укрепления организма и при геморрое.

Из минеральных веществ древние китайские врачи назначали углекислый и сернокислый натр, сернокислое железо, сурик, уксуснокислую и сернокислую медь, угле­кислую известь, киноварь, буру, квасцы, хромовокислый свинец, серу, ртуть и мышьяк.

Русский врач Н. В. Кириллов, подробно ознакомившийся с китайской медициной, написал: «Император Канси, этот Петр Великий из Маньчжурской династии, был озабочен обилием зобатых в Мукденской провинции.  По обсуждении вопроса, как помочь несчастным, доходящим в своем страдании до идиотизма, Канси  внял указаниям китайских ученых и постановил каждому жителю Мукденской провинции съедать в год 5 тинь (фунтов) морской капусты. Этот завет свято был выполнен и выполняется доныне, хотя зобатые более не встречаются».

Много веков спустя медик древнего Китая Ли Ши-чжень создает в 1596 г. свой всемирно известный 52-томный труд «Краткая фармакопея». Он описывает I 1897 лекарственных растений и более 10 тыс. рецептов употребления. Многие из этих средств применяются и в современной китайской медицине.

Древнюю медицину евреев, согласно историку С. Ковнеру, можно разделить на медицину Ветхого завета и талмудистскую. Фармакологических средств в этой медицине мало, если не считать винных ягод и рыбьей желчи. Познания древних евреев в медицине, по пре­данию, воплотились в книге царя Соломона (около 1000 лет до н. э.) — «Книге лекарств», которую якобы спрятал царь Хизкией, чтобы народ не уверовал в це­лебные свойства лекарств больше, чем в бога. Позна­ния царя Соломона о природе, несомненно, глубоки, и тем не менее, как пишут историки медицины, он часто лечил заклинаниями. Талмуд - это свод разъяснений, преданий и решений раввинов, полное собрание кото­рых между 200 и 250 гг. после рождества Христа назы­валось «Мишна». Из этого древнего труда узнаем, что талмудисты для лечения часто использовали крово­пускания, иногда даже ежемесячно (после 60 лет реже). При некоторых болезнях, считали они, нужно удалить четвертую часть крови. Они употребляли олив­ковое масло, вино, ароматические растения. При камен­ной болезни применяли впрыскивание терпентинного масла в полость пузыря, при глистах - лук, при рас­стройстве желудка - вино с перцем, при тошноте - рвотные, при сильных месячных - смесь из камеди, квасцов и шафрана. В ходу были минеральные воды.

В античности лекарственные формы приобретают широкое распространение, а попутно начинается производ­ство лекарств. Этим занимались аптекари, которые не толь­ко собирали травы и минералы, но и приготовляли из них определенные лекарственные формы, а также придумывали многокомпонентные составы. То есть они составляли смеси из разных веществ и получали новое средство, которое нельзя найти в природе.

Крупнейший мыслитель и ученый того времени древнегреческий врач Гиппократ попытался привести в систему разрозненные наблюдения и сведения о лекарственных средствах. Он описал 236  растений, используемых как лекарственные. Гиппократ предпринял также попытку создать теоретические основы медицины - учение о причинах возникновения болезней и способах его лечения. Гиппократ признавал наличие незримой гармонии в организме, нарушение которой приводит к различным заболеваниям.

Медицина, по мнению Гиппократа, «есть искусство подражать целебному воздействию природы». С этой точки зрения он смотрел на целесообразность примене­ния лекарственных растений в том виде, в каком они существуют в природе. И это представление в меди­цине древности господствовало очень долго.

Другой выдающийся врач того времени греческий философ Диоскорид обобщил в труде «Materia Medica» («Лекарственные вещества») все имеющиеся сведения о лекарственных средствах растительного, животного и минерального происхождения. Он описал свыше 600 видов лекарственных растений. Книга его была пере­ведена на латинский язык и служила авторитетным руководством в Европе почти до XVI в.

Спустя шесть столетий римский философ и врач Гален сделал большой шаг вперед в области использо­вания лекарственных средств. Он выступил против взглядов Гиппократа и его последователей, считавших целесообразным применять лекарственные растения в первозданном виде.

Гален считал, что лекарственные растения; имеют два «начала». Одно из них способно оказывать на организм лечебное действие, а другое - либо безвредно, либо обладает нежелательными свойствами.

Гален оставил после себя около 300 научных трудов, 131 из которых посвящен медицине. При лечении Гален реко­мендовал придерживаться следующих принципов: для поддержания здоровья использовать подобное подоб­ному, а при заболеваниях - противоположное противо­положному. Он приводит только растительных веществ 473 названия, много минеральных средств. Гален впер­вые предложил при изготовлении лекарств из растений брать определенные массовые отношения для настоев, экстрактов и отваров. Такие лекарственные формы до сих пор называют галеновыми препаратами.

Фармакология, средние века

Постепенно преимущества многовекового народ­ного опыта начали отступать перед передовой наукой, так как ее методы позволяли получать сведения о свойствах различных препаратов в более короткие сроки и со значительно меньшими издержками. Этому процессу способствовало вторжение в медицину достижений смежных естественнонаучных дисциплин: алхимии и особенно яатрохимии.

Яатрохимия  представляла собой сначала одно из направлений алхимии. Важнейшими задачами яатрохимии для большинства алхимиков считались получение трех веществ, два из которых имеют самое непосредственное отношение к медицине: философского камня, эликсира молодости и панацеи. Под панацеей понимается мифическое лекарство от всех болезней.

Эликсир молодости, как нетрудно заключить из названия, возвращал людям здоровье, силу и цветущий вид. В качестве дополнительной рекламы не созданного еще товара алхимики использовали невыполнимое обещание вернуть старикам и старухам потенцию и сексуальность юности. Несмотря на строгие нравы Средневековья, реклама оказалась невероятно действенной и вводила в заблуждение тысячи наивных простаков. Некоторые алхимики всерьез верили в возможность получения данных чудодейственных препаратов.

Основоположником яатрохимии  считают выдающегося  ученого-медика эпохи Возрождения, профессор Базельского университета Парацельс.

Парацельс - псевдоним врача и естествоиспытателя Филиппа Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма (1493—1541). Его убеждение в том, что «настоящая цель химии заключается не в изготовлении золота, а в приготовлении лекарств», было поистине революцион­ным для того времени и в значительной мере стимулировало дальнейшее развитие аптек и химических лабораторий при них. Своим примером Парацельс побудил химиков искать новые вещества со свойствами лекарств и применять их для воздействия на человеческий организм.

Парацельс   считал,   что   реакции,   которые   наблюдает химик в колбах, происходят в теле человека. Поэтому болезнь - это нарушение химизма тела и лечить ее надо химическим путем. Он ввел понятие «ятрохимия»  (от греческого «натрое» - врач).

Парацельс предложил большое количество лекарствен­ных средств. Секреты многих из них остались неразга­данными. Например, в изданной в 1909 г. книге «Магические растения» П. Сидир пишет, что Парацельс собирал особую  плесень, которая образуется  на черепах повешенных, и готовил из нее лекарства. Он использовал не только растения, но также и большое количество минеральных   средств.  

Парацельс впервые сформулировал учение о дозировке лекарств (известен его афоризм «Все есть яд и ничто не лишено ядовитости, одна лишь доза делает яд незаметным»). Он верил, что лекарства — это яды. Они полезны только потому, что принимаются строго отмеренными минимальными дозами. Эти яды, способные убить здорового человека, при верном применении подавляют болезнь. В дальнейшем развитие подобных взглядов привело к возникновению аллопатии, на которой основана почти вся современная фармакология.

Основанное Парацельсом содружество химии и медицины дало богатейшие плоды.
Его   идея   специфического  лечения   болезней   воздействием на причину болезни, а не на ее проявления была воплощена на практике применением ртути при лечении
сифилиса. Средство на протяжении четырехсот лет было самым   действенным   при  этом   заболевании.   Правда, в произведениях Парацельса было много и мистического. Он признавал учение о «знаках природы» (сигнатурах), согласно которым форма растения, его вкус, цвет и запах могут служить указанием на заболевание, при котором его можно применять.

Парацельс ввел в медицинскую практику спиртовые извлечения из растений. С помощью спирта он пы­тался выделить действующие начала, т. е. лекарственные вещества, оказывающие положительное действие, в чистом виде. Такая работа стала возможной после того, как алхимик Р. Лулмей получил этиловый спирт или, как его называли, «воду жизни». «Галеновые препараты» раньше получали при помощи других растворителей - воды, вина, уксуса и меда.

После смерти Парацельса предложенные им спиртовые извлечения также стали относить к «галеновым препаратам». Работы ученого имели важное значение для развития фармакологических, знаний уже потому, что опыт он провозгласил единственным источником их пополнения.

 Яатрохимики не только обратили внимание на такие общие явления, как, например, сходство между процессами горения и дыхания (первое открытие в области биохимии!), но и внедрили в медицину многие вещества, получившие широкое применение и в настоящее время. В их числе не только химические элементы - сурьма, мышьяк, ртуть, железо, но и опий, эфир для наркоза и другие лекарственные препараты, являющиеся химическими соединениями.

При всей прогрессивности яатрохимия мало чем отличалась от алхимии. Так, например, Парацельс считал, что причиной болезни является избыток или недостаток одного из трех компонентов (ртути, серы, соли), которые составляют не только макросому (Вселенную), но и микросому, т. е. человека. А отбор потенциальных лекарств велся по простому принципу: «Если вещество оказывает довольно сильное действие на организм, то из него получатся хорошие лекарства».

Поскольку гений Парацельса все же был продуктом средневековья, его находки носили сугубо эмпи­рический характер, хотя некоторые из введенных им лекарств сохранили свое значение и до наших дней.

Большое значение для развития, фармакологии имели работы выдающегося ученого средневекового Востока Ибн Сины (Авиценны). Он посвятил вопросам медицины около 20 трудов, из которых всемирную известность приобрело пятитомное сочинение «Канон врачебной науки». В XII в. он был переведен на латинский язык и служил главным пособием для врачей на протяжении пяти веков.

В «Каноне» Авиценна изложил ос­новные положения медицины того времени, включая и фармакологические знания (последние изложены во втором и пятом томах). В основу сочинения легли уче­ние Аристотеля, Галена, опыт индусских и среднеазиатских врачей, собственные наблюдения и большой прак­тический опыт. Ибн Сина считал, что для сохранения здоровья и для успешного лечения большое значение имеют душевный покой и равновесие. Он доказывал это классическими экспериментами с двумя баранами. Клетку с одним из них ученый ставил возле клетки с волком. Этот баран, несмотря на хорошее питание, быстро чахнул и погибал, в то время как второй, не имевший грозного соседа, пребывал в нормальном состоянии.  

Капитальный труд «Фармакогнозия — Китай ассайдина» написан другим выдающимся среднеазиат­ским ученым-энциклопедистом и врачом Бируни. В нем описано 107 средств минерального происхождения, 101 - животного, 950 - растительного.

Зарождение и формирование фармакологии в России

Наша отечественная фармакология зарождалась у скифов, обитавших в Северном Причерноморье от Днепра до Дона, начиная с VII в. до н. э.

В отечественных литературных источниках первые сведения о лекарственных средствах содержатся в «Из­борнике Святослава». Этот сборник энциклопедических знаний, включая медицинские, был составлен на гре­ческом языке и затем переведен на болгарский. В 1076 г. его перевели на русский язык для сына Ярослава Мудрого - Святослава.

Другой источник - рукопись «Мази», написанная внучкой Владимира Мономаха Евпраксией. Это уни­кальное произведение, считавшееся бесследно потерян­ным, было обнаружено в Италии.

Многие руководства по траволечению составили монахи Киево-Печерской лавры. Своими знаниями они обязаны пребыванию в греческом Афонском монастыре. Заметная роль в развитии лекарственного дела в России принадлежит царю Ивану Грозному. В биб­лиотеке его было немало книг с описанием лекарствен­ных растений. Он пригласил из Великобритании апте­каря Дж. Френча, который в 1581 г. открыл в Москве первую аптеку для обслуживания царской семьи.

В этот же период посланник Савин привез из Англии доктора Елисея Бомелия, который приобрел мрачную репутацию, изготавливая для Ивана Грозного яды с целью избавления от неугодных. Его жертвами стали Григорий Грязной, князь Иван Гвоздев-Ростовский и другие бояре. Известно, что семь жен царя также были отравлены. Бомелий был публично сожжен в 1580 г., после того как его уличили в тайных сношениях со Сте­фаном Баторием.

При царе Федоре Иоанновиче в 1588 г. был издан первый официальный «Травник».

Борис Годунов, поддерживая сношения с Западной Европой, старался приглашать в Москву иноземных лекарей. Однако после смерти Лжедмитрия I все они были изгнаны, за исключением лейб-медика царя Ва­силия Ивановича Шуйского - Давида Васмера.

В 1672 г. была открыта так называемая новая апте­ка, в которой лекарства продавали всем желающим приобрести их по ценам, обозначенным в особой «Указ­ной книге». Цены в «новой аптеке» были очень вы­соки, и большая часть населения Московского государ­ства вынуждена была покупать лекарства на рынках в зеленных рядах или лавках. Многочисленны были слу­чаи отравлений.

В XVII в. был учрежден Аптекарский приказ. Это было началом организованного сбора лекарственных трав для населения. В нем хранились первые систематизированные наставления о способах лечения расте­ниями.

Качество трав строго регламентировалось. Апте­карский приказ ведал медико-санитарным обеспечением армии, подбором и распределением штата полковых ле­карей, подготовкой отечественных медицинских кадров, принимал участие в разработке мероприятий по борьбе с эпидемиями чумы и холеры.

В те времена Аптекарский при­каз - своеобразное управление здравоохранения царского двора - имел обыкновение рассылать по го­родам и весям распоряжения о сборе местных лекар­ственных трав и кореньев.

 Особенно ценились лекар­ственные травы Сибири. Местные воеводы получали из Москвы специальные наказы, «чтобы знающим людишкам сыскивать для лекарственных составов и настоек травы и иные вещи». Собранные травы при­казано было в запечатанном виде отправлять в сто­лицу, снабжая    сборы этикетками  с    обозначением, «что к какому лекарству годно». Из донесения XVII века мы узнаем, что человек Сенька Епишев сдал якутскому воеводе несколько тюков и корней с подробным описанием лечебного действия каждого растения.

 Вот некоторые из его описаний:
«Трава, имя ей колун, цвет на ней бел, горькова­та, растет при водах. А годна эта трава будет у мужского пола или у женского нутряная застойная болезнь, перелом, моча нейдет или бывает томление женскому полу не в меру младенцем; и тое траву давать в окуневой ухе или в ином чем и сухую да­вать ести».

«Корень, имя ему марин, и годен будет он, на ком трясовица; и тот корень навязывать на ворот и дер­жать часть, измяв, для обаяния у носу...» «Корень девятильник белый, растет на лугах; годен будет, у  кого зубная боль и пухнут десны, и того корня ма­лую часть на зубах держать...» «Трава звериный язык, а годна будет, в каком человеке мокротная болезнь внутри».

Описание Епишева - чистейший образец народной медицины. Но, дойдя до государева Аптекарского приказа, писания доморощенного травника приобре­тали силу научной рекомендации. И лечившие цар­скую семью доктора, титулованные медики из Лей­пцига, Падуи, Лондона, вносили в свои рецепты и траву колун, и корень девятильник, и многое другое, что подсказывали им «знающие люди» из Сибири. Так или подобным образом составлялись рецептур­ные прописи, попавшие и в санскритские рукописи, и в египетские папирусы, и в медицинские книги гре­ков. Именно поэтому очень трудно определить многие из растений, приведенных в древних манускриптах.

В период царствования Петра I Аптекарский при­каз был переименован в медицинскую коллегию, а за­тем в медицинскую канцелярию.

Формирование фармакологии, как самостоятельной научной дисциплины, середина XIX века

Клод Бернар (1817 – 1878 г.г., французский медик, исследователь процессов внутренней секреции) говорил: «Эмпиризм может служить для накопления фактов, но никогда не будет создавать науку. Экспериментатор, который ничего не знает о том, что он ищет, не понимает и того, что он находит».

Открытия в области создания и действия лекарственных средств до середины XIX века носили чисто эмпирический характер.

Именно поэтому извилистая дорога эмпиризма завела медицину XIX века в тупик. Ведь химики, предлагая случайно найденные вещества в качестве лекарств, совершенно не представляли последствий его применения, так как они не имели представления о законах функционирования живых организмов. Взаимоотношения химиков и врачей того времени напоминало беседу глухого со слепым: химики не понимали медицины, а врачи не слышали призывов химиков о помощи.

Нужно было связующее звено между этими двумя науками. Именно им и стала в середине XIX века фармакология, исследовавшая действие всех известных лекарств на физиологические функции организма. После этого часть лекарств перекочевала в научные руководства, а большая — в легенды. Многие «магические» и «чудесные» средства не выдержали строгого испытания фармакологией.

Сформировавшись как самостоятельная научная дисциплина, фармакология стала подсказывать химии, в каком именно направлении необходимо вести поиск новых препаратов. Медицина испытывала острый дефицит в эффективных средствах для лечения инфекционных, сердечно-сосудистых, психических, онкологических и других заболеваний.

Для целенаправленного создания новых препаратов фармакологи должны были создать метод научного прогнозирования свойств вновь синтезируемых соединений. Это была очень трудная задача, так как фармакология, позаимствовав у смежных наук (физиологии, химии) ряд методов исследования и не создав еще своих, не смогла двигаться вперед.

 Трудность развития фармакологии на данном этапе усугублялась тем, что врачи и химики смотрели на нее как на нечто второстепенное, но неизбежное. Рассуждения строились по нехитрой формуле: «Врач лечит, а химик создает новые соединения, т. е. какие-то реальные ценности. А фармакология... что-то вроде перевалочной базы, где ничего не создают, а только передают готовое из рук в руки». Стало ясно, что не только лекарства, но и промежуточные продукты для их синтеза должны создаваться общими усилиями химиков, фармакологов и врачей-клиницистов.

Для развития фармакологии решающее значение имели успехи химии и физиологии. В начале XIX в. были выделены некоторые важнейшие растительные алкалоиды: морфин (1806), хинин (1820), стрихнин (1809). Эти вещества носят общее название алкалоидов. Они составляют основной фонд лекарственных средств.

В России первое руководство по лекарствоведению было издано в 1783 г. и называлось «Врачебное веществословие, или описание целительных растений, во врачестве употребляемых». Автором этого труда был профессор Казанского университета Н. М. Максимович-Амбодик (1744— 1812).

Решающую роль в развитии фармакологии сыграли работы французского физиолога Ф. Мажанди, предложившего во второй четверти XIX в. метод вскрытия животных для исследования действия некоторых веществ на организм больного.

 Одним из основоположников современной экспериментальной фармакологии является немецкий ученый Р. Бухгейм, который в 1847 г. основал в Дерпте первую, фармакологическую лабораторию. Продолжал его дело О. Шмидеберг. Они первыми сосре­доточили исследование лекарственных веществ в лабораториях на животных. В отличие от них французская школа изучала фармакологические эффекты препаратов в клинике на больных. Поэтому они называли эту науку не фармакологией, а терапевтикой.

Р. Бухгейм и О. Шмидеберг в основном сосредоточивались на химическом изучении лекарственных средств, мало внимания уделяя их фармакологическому и терапевтическому действию. Созданная этими учёными классификация лекарственных препаратов основывалась на химических свойствах последних. О недостаточности такого изучения фармакологических препаратов в 1894 г. писал И. П. Павлов в работе «О неполноте современного физиологического анализа действия лекарств».
К первой половине XIX в. относится внедрение в медицину некоторых синтетических химических веществ, в частности эфира (1846) и хлороформа (1847) в качестве средств для наркоза.

Экспериментальная физиология, родившаяся в эту эпоху, открыла фармакологии путь изучения действия лекарственных веществ на организм.

Большую роль в развитии экспериментальной фармакологии сыграли русский фармаколог А. П. Нелюбин, французский физиолог Ф. Мажанди и его знаменитый ученик Клод Бернар. В Киеве это направление развивал В. И. Дыбковский (1830-1870).

Во второй половине XIX в. фармакология как экспериментальная наука получила дальнейшее развитие. К этому времени в наиболее развитых странах Западной Европы промышленное производство лекарственных средств достигло широкого масштаба.

 Химики и фармакологи начали интенсивную работу по синтезу и изучению новых препаратов, и фармакология обогатилась новыми классами лекарственных средств: снотворными, жаропонижающими, дезинфицирующими средствами, препаратами для местной анестезии.

Направленному синтезу новых лекарственных средств способствовало раскрытие химической структуры естественных алкалоидов. Так, при синтезе средств для местной анестезии в качестве образца был использован кокаин.

Развитие отечественной фармакологии в этот период проявилось в деятельности кафедр фармакологии, которые возглавляли видные ученые.

В 1847 г. профессор Рудольф Бухгейм создал при кафедре фармакологии Дерптского (ныне Тартуского) университета лабораторию экспериментальной фармакологии.

В 1864 г. кафедру фармакологии Московского университета возглавил А. А. Соколовский — автор капитального руководства по фармакологии, основанного на химико-физиологических началах (1871).

Кафедру фармакологии Петербургской медико-хирургической академии в 1868 г. возглавил О. В. Забелин - автор ряда работ по фармакологии, выполненных путем эксперимента на животных и наблюдений на людях.

Профессору судебной медицины той же академии Е. В. Пеликану фармакология обязана открытием избира­тельного действия строфантина на сердце и действия вератрина на скелетные мышцы (1854).

Доцент Медико-хирургической академии В. К. Анреп детально описал местноанестезирующее действие кокаина (1879).

На новую ступень экспериментальная фармакология была поднята И. П. Павловым. В начале своей научной деятельности И. П. Павлов несколько лет возглавлял экспериментальную лабораторию при клинике С. П.Боткина, где выполнил ряд замечательных работ по фармакологии.

Возглавляя кафедру фармакологии Военно-медицинской академии, И. П. Павлов опубликовал в .1891—1895 гг. статьи и доклады, посвященные проблемам фармакологии. Вклад И. П. Павлова в развитие фармакологии нашел полное отражение в его работах по фармакологии условных рефлексов, положивших начало фармакологии высшей нервной деятельности - новой дисциплине, кото­рую в настоящее время называют психофармакологией.

После И. П. Павлова кафедру фармакологии Военно-медицинской академии возглавил Н. И. Кравков (1865— 1924), являющийся основоположником отечественной фармакологии.

Н. И. Кравков, выполнив со своими учениками большое число экспериментальных работ, внес в фармакологию новые прогрессивные принципы, опирающиеся на материалистическое учение. Им написан прекрасный учебник по фармакологии, выдержавший 14 изданий.

Фармакология, XX век

В XX в. фармакология достигла больших успехов. Получила широкое развитие фармакотерапия. Появился новый раздел фармакологии — химиотерапия, начало которой было положено Эрлихом, получившим и применившим противоспирохетозное средство сальварсан.

Медицина обогатилась синтетическими противомалярийными (плазмохин), противококковыми (сульфанила­миды - пронтизол), противотуберкулезными (ПАСК, изониазид) и многими другими лекарственными средствами.

Новую эру в фармакотерапии открыли антибиотики, первым из которых был полученный А. Флемингом и X. Флори пенициллин (1941). Раскрытие химического строения некоторых антибиотиков позволило получать их синтетическим путем.

В течение первой половины XX в. в арсенал лекарственных средств вошли инсулин, половые гормоны, гормоны гипофиза, щитовидной железы и коры надпочечников. В настоящее время многие гормональные препараты получают синтетическим путем.

Основой учения о медиаторах стали классические исследования (1921) австрийского фармаколога О. Леви, что привело к созданию новых фармакологических средств, действующих в области синапсов.

Новые направления в фармакологии начал разрабатывать выдающийся отечественный фармаколог М. П. Николаев (1893—1949). Он теоретически и экспериментально обосновал совершенно новое направление - патологическую фармакологию лекарственных средств на животных с вызванными у них патологическими состояниями, близкими к болезням человека. В 1942 г. М. П. Николаев опубликовал оригинальный учебник фармакологии для фармацевтов.

Большую роль в развитии отечественной фармакологии сыграли В. Н. Скворцов, Н. В. Вершинин, С. В. Анич­ков.

Значительных успехов достигла фармакология в 50 - 60-е годы, когда в психиатрическую и неврологическую практику были внедрены нейролептики (аминазин, галоперидол, резерпин), транквилизаторы (мепробамат, диазепам).

Для борьбы с инфекционными заболеваниями созданы полусинтетические пенициллины (метициллин, ампициллин) и цефалоспорины (цепорин), а для лечения злокачественных опухолей предложены высокоэффективные препараты сарколизин, меркаптопурин, допан.

Для лечения воспалительных заболеваний начали применять вольтарен, индометацин. В 60-е годы впервые были получены /3-адреноблокаторы (индерал или анаприлин и др.), которые успешно используются в качестве антиаритмических, антигипертензивных и антиангинальных средств.

В 70-е годы получены блокатор гистаминовых Н2-рецепторов циметидин, простагландины для использования в акушерской практике.

В 80-е годы с помощью генной инженерии получен человеческий инсулин. В эти же годы синтезирован азидотимидин, который оказался эффективным средством при лечении СПИДа (ВИЧ-инфекции), задерживая развитие этого тяжелого заболевания.

Аллопатия и гомеопатия

Развитие взглядов Парацельса о действии ядов, привело к возникновению аллопатии, на которой основана почти вся современная фармакология.

Аллопатия - детище медицины Нового времени. Это направление науки считает, что болезнь необходимо подавлять, избавляясь при этом от ее синдромов. Действие препарата должно обязательно вызывать эффект противоположного. То есть при жаре надлежит употреблять жаропонижающее, при кашле - подавляющее кашель, при диарее - закрепляющее и т.д. Аллопатия признана во всех странах, отношение же к ее сопернице гомеопатии неоднозначно.

Гомеопатию создал немецкий доктор С. Ганеман в 1805 г. Однажды он ознакомился с сочинением о лечебном эффекте коры хинного дерева, которая являлась в то время единственным лекарством от лихорадки. Хотя доктор и не страдал лихорадкой, но решил попробовать кору хины, чтобы проверить силу ее действия. Вдвойне его интересовало, каким образом скажется влияние хины на здоровый организм. Действие коры превзошло все ожидания Ганемана. Самочувствие доктора постепенно ухудшалось, и вскоре он заболел, причем признаки заболевания в точности повторяли симптомы обычной лихорадки.

Ганеман провел несколько лет затворником, поглощенный своими экспериментами. Опыты над собой убедили доктора, что кора хинного дерева неизменно вызывает у здорового человека те симптомы, которые устраняет у больного лихорадкой.

По прошествии некоторого времени Ганеман провозглашает, что подобное лечится подобным. То есть болезни нужно исцелять теми препаратами, которые приводят к возникновению сходных болезней у здоровых людей.

Другим положением выдвинутым Ганеманом, явилось то, что сила действия лекарства якобы увеличивается по мере уменьшения его дозы (потенцирование), которое достигается большими разведениями по так называемой центизмальной шкале, каждое последующее разведение в 100 раз уменьшает содержание первоначального вещества. Ганеман доходил до 30-го разведения, содержащего дециллионную часть лекарства.

Ганеман создает целое направление в медицине, получившее название гомеопатии (от греческого homaeo - «подобный»).

Гомеопатический метод, предложенный доктором Ганеманом, оказался удобен во многих отношениях. К примеру, врачу необязательно ставить диагноз. Нужно лишь точно описать симптомы заболевания и подобрать к ним соответствующий препарат.

Современную гомеопатию редко называют лечением подобным, она получила новое название - медицина малых доз. Употреблять гомеопатические препараты нужно только в крайне малых дозах, которые получаются из настоек и вытяжек путем потенцирования.

Степени потенцирования, представляющего собой проводимое строго определенным образом разбавление лекарственного начала, обозначаются порядковыми номерами. При максимальном разбавлении лекарственное начало полностью выводится из препарата, но он сохраняет свою силу.
Растворитель обладает способностью изменять физические свойства под влиянием растворившихся в нем веществ. Он сохраняет в своей молекулярной структуре следы пребывания чужих молекул. Это свойство называют «памятью воды», хотя такая своеобразная память присуща не только воде, но и спирту, а также другим веществам, применяемым для растворения лечебного начала. Не следует думать, будто гомеопатия имеет какие-то исключительные преимущества перед традиционной аллопатией.

Немного о ядах и лекарствах

Еще наши предки догадывались о правиле, согласно которому каждый яд в небольших количествах может служить лекарством и каждое лекарство в чрезмерных дозах является ядом. Таким образом, использование или неиспользование какого-либо вещества в качестве медикамента прежде всего зависит от того, что же считать лекарством, а что - ядом. Вопрос этот при кажущейся простоте вызывал бурные споры на протяжении многих веков. При этом многие препараты периодически объявлялись то лекарствами, то страшными ядами, снадобья типа толченого мела иногда ценились на вес золота.

В далеком прошлом лекарства и яды обозначались одним и тем же словом. Так, древнегреческое слово «фармакон» (Гораций в своих одах называет волшебниц, которым были доступны тайные свойства ядов и лекарств, фармакидами) и древнерусское «зелье» приобрели однозначно ядовитый смысловой оттенок, а лекарства стали обозначаться как «снадобья» (отсюда произошло «снадобница» - аптека и «снадобник» - аптекарь).

Уже в 185 году до н. э. Диоскорид привел подробное описание действия ядов в сочинении «Алексифармака». Одну из первых попыток классифицировать яды сделал древнеримский врач Клавдий Гален.

Позже яды стали называть именами мифологических персонажей. Так, согласно греческой мифологии судьбой человека управляют три богини: Клофо, Атропа и Лахезис. В одной из скульптурных композиций все они имеют образ юных дев.

Клофо, увенчанная плодами, держит веретено и нить человеческой жизни, которую мрачная и неумолимая Атропа, с ветками скорбного кипариса на голове, собирается перерезать, а Лахезис вынимает из урны шар, чтобы предначертать на нем судьбу человека. По имени злой Атропы назван один из сильнейших ядов - атропин, содержащийся в красавке и белене. Кстати говоря, история хранит немало тайн, связанных с использованием ядовитых свойств продуктов минерального, растительного и животного происхождения.

 Древнеримский историк Гай Светоний Транквилл описал технологию приготовления ядовитых зелий и способов их применения. По его описанию Нерон, прославившийся своей жестокостью, серию злодейских убийств начал с отравления в 54 году и. э. императора Клавдия. Хотя Нерон и не был непосредственным исполнителем этого убийства, но знал о нем и не пытался этого скрывать. Так, белые грибы он всегда называл с тех пор «пищей богов», потому что именно в них Клавдию подмешали отраву.

Подобным же образом Нерон расправился с Британиком, которого он опасался как возможного претендента на престол. Получив яд от известной поставщицы зелий для царского двора Лукусты, Нерон велел прислуге подмешать его в пищу соперника. Однако доза оказалась недостаточной, и Британик отделался расстройством желудка. Тогда жестокий правитель Рима велел Лукусте приготовить более сильную отраву. Та исполнила просьбу и в его присутствии испытала «улучшенное снадобье» на козле, который в муках околел лишь через 5 ч. После повторного упаривания дьявольское зелье дали поросенку, и тот издох на месте. Лишь после этого Нерон приказал подать отраву к столу и поднести обедавшему с ним Британику. После первого же глотка тот упал замертво. За это злодеяние император-убийца пожаловал Лукусте богатые поместья и разрешил иметь «учеников».

Яды использовались и для наказания преступников. Исполнение приговора при помощи одного из таких «карающих снадобий» описано учеником Сократа Платоном, ставшим свидетелем смерти любимого учителя, несправедливо приговоренного к смертной казни.

В Калабаре (Нигерия) с древних времен для вершения суда над обвиненными в колдовстве использовались семена лианы физостигма вененозум: обвиненному публично предлагали съесть определенное количество этих семян, по внешнему виду несколько напоминавших фасоль (отсюда название - «судилищные бобы»). Если возникала рвота, то человека оправдывали; если же он умирал, то его осуждение считалось справедливым. Этот простой, но жестокий способ судопроизводства тем не менее основывался на психологии подсудимого. Дело в том, что человек, считавший себя невиновным, съедал бобы уверенно и быстро, в результате чего развивалась рвота. Виновные ели бобы осторожно и медленно; это чаще всего приводило к тому, что у них не было рвоты, яд полностью всасывался в кровь и наступала смерть.

Применение ядов в качестве орудия убийства приобрело особенно широкий размах в средние века, когда человечество сделало несложный, но страшный вывод: «Яд труднее распознать, чем врага».

Папа Пий VI и его сын Цезарь Борджиа с помощью ядов избавились от многих политических противников, пополнив папскую казну их наследством. О многочисленных случаях использования ядов в преступных целях красочно повествуют в своих произведениях Шиллер и Дюма, Данте и Булгаков. Перед читателем проходит длинная вереница отравителей и их жертв: короли, принцы, служители культа и члены их семей. Мотивы убийств были самые разные: политическая интрига, личная месть, корыстолюбие и др. Число жертв порой исчислялось десятками и даже сотнями. Так, худенькая неаполитанка Тоффана вошла в XVIII веке в мировую историю как отравительница, по ее собственному признанию, более 600 человек.

А мышьяк? Кстати, знаменитая аква Тоффана (Тоффанова вода) - водный раствор соединений мышьяка. Мышьяком был отравлен французский математик Кондорсе, английский поэт Честертон. Не исключено, что и Наполеон безвременно покинул «свою последнюю обитель» - остров Св. Елены - не без помощи тайных представителей Священного союза, добавлявших в пищу свергнутого императора мышьяк (анализ обнаружил в останках Наполеона повышенное содержание мышьяка).

А между тем как и змеиный и пчелиный яды, мышьяк используется в медицине. И не во времена Парацельса, а сейчас. Дурман и белена, орех св. Игнатия и стрельный яд кураре, красавка, и наперстянка, спорынья и аконит — все они применяются сегодня, хотя многократно применялись и ранее (отнюдь не «в лечебных» целях).

Когда речь идет о белене, нельзя не упомянуть русский народный постулат, прекрасно оттеняющий ядовитые свойства растения. «Белены объелся» - скажут о человеке с неадекватным  поведением.

Практически каждое лекарство при определенных условиях может оказывать ядовитое, действие, а многие яды находят прямое применение как лекарства. Условность границы между ними определяется общим способом действия на организм.

И лекарство, и яд действуют. Очень маленькие количества каких-то веществ вызывают иногда гибель человека (яд!) или значительно улучшают состояние больного, либо полностью излечивают его (лекарство!).

Изучение механизмов влияния лекарств и ядов на организм  неразрывно связано с познанием законов, управляющих природой. Поэтому не удивительно, что материалистическое толкование действия лекарств появилось только на основе прогресса химии, физики и биологии.