Шарль-Роберт Рише (Richet, Charles Robert), французский бактериолог, иммунолог, физиолог, психолог, специалист по статистике, профессор медицинского факультета Парижского университета, член Французской Национальной Академии медицины (с 1898 г.), Парижской Академии наук (1914 г.), вице-президент (с 1932 г.) и президент Парижской Академии наук (с 1933 г.), лауреат Нобелевской премии (1913 г.).
Шарль Рише родился 26 августа 1850 года в Париже. Он потомственный врач, его отец, Дидье-Доминик-Альфред Рише (1816—1891), известный профессор хирургии, член медицинского факультета Парижа с 1865 года. Из пяти детей Шарля Рише двое пошли по стопам отца: сын — Шарль стал профессором клиники патофизиологии Парижского медицинского факультета, дочь — достигла бoльших успехов, заняв пост президента Медицинской академии (по фамилии мужа L’Esnй), однако другой сын Рише, Жорж, изменил семейной традиции — стал писателем. Однако внук Шарля Рише исправил статистику, он стал профессором медицинского факультета Парижа.
После окончания в 1877 году медицинского факультета Парижского университета Шарль Рише был оставлен на кафедре физиологии в качестве ассистента; с 1887 по 1927 год он заведует кафедрой физиологии. Его докторская диссертация, которую Шарль блестяще защитил в 1878 году, посвящена экспериментальному и клиническому исследованию чувствительности. Звания профессора он удостоился в 1887 году, награжден орденом Почетного легиона и военным крестом за особые заслуги (1903 г.).
Профессор Рише — член ряда медицинских научных обществ и ассоциаций; ученик знаменитых ученых: химика Бертело1 , физиологов Клода Бернара и Марея. Профессор Этьен Жиль Марей (Marey, 1830—1904) с 1869 года преподавал в Коллеж де Франс. Занимался исследованием кровообращения и физиологии движений человека и животных. Наибольшую известность приобрел разработкой методов графической регистрации физиологических процессов.
Шарль Рише — иммунолог, занимающийся с 1890 года проблемой анафилаксии. Впервые в 1902 году он описал реакцию организма на чужеродный белок, названную им анафилаксией — патологический процесс, развивающийся в организме при восприятии чужеродных белков (в некоторых случаях возникает «анафилактический шок»); сформулировал понятие «пассивный иммунитет»; написал трактат по физиологии пищеварения. В 1913 году он удостоен Нобелевской премии в области физиологии и медицины за исследование анафилаксии. Ему принадлежит на первый взгляд парадоксальное высказывание: живое существо способно противостоять воздействующим на него колоссальным силам, не распадаясь под их напором только потому, что оно построено из нестойких веществ. Именно это свойство позволяет живому существу изменять свои конфигурацию и поведение, сообразуясь с внешними обстоятельствами. Это было первым упоминанием о гомеостазисе — понятии, которое впоследствии ввел в науку в 1929 году американский физиолог У. Кеннон.
С именем выдающегося французского ученого Рише связан золотой период в изучении гипноза. Так, в 1875 году в Париже он обнародовал свою первую работу об искусственном сомнамбулизме («Du Somnambulisme provoque), в которой подтвердил все сказанное английским исследователем гипноза Дж. Брэйдом, который первым принялся за разработку этой тематики. Стоит назвать основные работы Рише по гипнологии: «Hypnotisme et Contracture, les reflexes psychiques, les mouvements inconscients», «De la mйtapsychique» (1922). Из изданных работ в русском переводе отметим «Гениальность и помешательство» (1895), «К вопросу о сомнамбулизме» (1886), «Сомнамбулизм, демонизм и яды интеллекта» (1885), «Опыт общей психологии», вышедшей в трех изданиях в 1889, 1895 и 1903 годах.
Будучи в 1875 году интерном в госпитале Божон, Ш. Рише через год после начала своих экспериментов пришёл к убеждению, что гипноз существует и, не колеблясь, назвал себя сторонником брэйдизма. Встреча Ш. Рише с гипнозом произошла так же, как и Шарко, Фрейда и других: случай привел его на сеанс эстрадного гипноза. Происходившее на этом сеансе в 1869 году заставило его задуматься над тем, что среди всяческих проделок в этих явлениях есть и доля правды. Он очень хотел, но не имел возможности раньше 1873 года серьёзно заняться проверкой животного магнетизма, так в то время назывался гипноз.
Только в бытность интерном у Лефорта1 Ш. Рише с неукротимой страстью своей натуры приступил к экспериментам. Он ставил опыты в течение всего 1875 года и в том же году опубликовал богатые фактами исследования о провоцированном сомнамбулизме в журнале д-ра Шарля Робена «Анатомия и физиология», 1875, т. XI, с. 471. В этой публикации Рише продолжает линию Пюисегюра, открывшего глубокую стадию гипноза — сомнамбулизм. Он говорит об искусственно вызванном сомнамбулизме, чего уже 40 лет не происходило. И хотя всякая периодизация условна, и эта — не более, чем другая, он делит историю (заметьте, не гипнотизма, а, как он ее правильно называет, сомнамбулизма) на три периода: Месмер и Пюисегюр (1775—1832), период Брэйда (1842—1874) и период Ш. Рише (1875), Ж. Шарко (1878) и Р. Гейденгайна (1879).
Шарль Рише говорит, что «…нельзя допустить, чтобы сомнамбулические, магнетические и гипнотические явления были обязаны своим происхождением симуляции. Существование искусственно вызванного сомнамбулизма составляет факт столь же несомненный и бесспорный, как и существование эпилепсии и брюшного тифа. Магнетические пассы, слабые раздражения всякого рода действуют совершенно так же и даже лучше, чем фиксация блестящего предмета, и вызывают сомнамбулическое состояние. Наблюдаемые явления обнаруживаются также при некоторых отправлениях и расстройствах центральной нервной системы. Они состоят главным образом из явлений двоякого рода: внушенных галлюцинаций и автоматизма». Не со всеми высказываниями Ш. Рише можно согласиться безоговорочно. Пройдет время, он накопит опыт, и его представления, обогатив теорию и практику гипнотизма, займут достойное место в науке.
Интерес к гипнозу приведет Рише к экспериментам по передаче мыслей на расстояние, видению на расстоянии (ясновидение). В этой связи он будет пользоваться большим авторитетом в среде спиритов. Рише привлекают необычные явления и люди, которые выходят за пределы нормы устоявшихся представлений. В 1900 году на Парижском психологическом конгрессе Рише представил ребенка трех лет и семи месяцев от роду. Пепито Родригес Арриоло из Испании прекрасно играл сложные фортепьянные концерты.
Профессор Рише сетует на то, что «…к несчастью, доверчивость публики бывает причиной тому, что любое слово сомнамбулы толкуется в смысле, благоприятном для правильного диагноза. Сомнамбула обыкновенно обозревает все части организма и когда доходит до органа, действительно страдающего, то консультирующийся приходит в восторг и тем даёт более или менее точное указание. Из всего этого, однако, не следует еще заключать, что способность сомнамбул к верному диагнозу не имеет в себе ничего реального, и мои опыты вполне подтверждают это».
Со своими испытуемыми сомнамбулами Рише произвел более полусотни опытов по диагностированию болезней. Он предупреждает, что сомнамбулы Алиса и Елена не имели раньше никакой практики в опытах этого рода. Из всех этих опытов, в числе которых, разумеется, были и неудачные, Ш. Рише считает себя вправе вывести заключение, что только случаем невозможно объяснить столь частые совпадения с реальными заболеваниями, которые имели место при постановке диагноза. В качестве примера этих «совпадений» приведем лишь несколько опытов Рише. При этом мы воздержимся от излишних подробностей из боязни злоупотребить терпением читателя.
Опыт первый проведен 1 октября 1886 года с сомнамбулой Алисой. Друг Рише, профессор Фонтан из Тулона, принес прядь волос от своего больного, не говоря ни слова о характере его болезни. Взяв волосы, Алиса заявила: «Это человек очень смуглый и бледный. Он страдает болезнью груди и еще…(здесь она останавливается и показывает рукой на левую ягодицу). Он не лежит в постели, тем не менее очень болен. (Она показывает на левую сторону груди и левый бок.) Он страдает здесь. Он не кашляет много».
Профессор Фонтан принес волосы молодого рабочего из Тулона, который страдал чахоткой. Он действительно кашлял мало и мало времени проводил в постели. Больной поступил в госпиталь вследствие фистулы в ягодице, от которой страдал более, нежели от своей чахотки.
Опыт второй проведен 1 октября того же года с Алисой. Как и в предыдущем случае, профессор Фонтан предлагает прядь волос своего больного, но по ошибке подает Рише в запечатанном конверте не волосы, а листок бумаги, на котором он записал диагноз своего больного. Алиса, повертев конверт, сказала: «Он здоров. Я вижу только рубец на левой ноге и больше ничего. Это следствие несчастного случая». На самом деле вопрос стоял о чахоточном, у которого действительно был глубокий шрам на левой ноге вследствие недавно зажившей раны туберкулезного характера.
Опыт седьмой от 18 сентября 1886 года. Доктор Жюль Герикур, друг Рише по лицею «Бонапарт», прислал Рише волосы под №1 и 2. Относительно №1 Алиса сказала, что эти волосы принадлежат кому-то, кто не болен, быть может, г-ну Герикуру, или его жене. Это было сущей правдой. Это были волосы самого д-ра Герикура, чего Рише не знал.
Опыт восьмой производился в тот же день, что и предыдущий. Опрошенная относительно №2, Алиса заявила: «Эти волосы причиняют мне боль, чего я еще никогда не испытывала. Я задыхаюсь. Это волосы кого-нибудь из его домашних. Когда я к ним прикасаюсь, я чувствую себя всю охваченной: и тело и голову. Это женщина, в постели и очень страдающая. Она очень больна, с нею кризис, она задыхается. У нее боли возле почек (она показывает на бока и на нижнюю часть живота). Она не может встать; она очень молодая. Стоит мне прикоснуться к этим волосам, как я чувствую спазмы и судороги. Затем все проходит и остается только сильная головная боль. У нее нет ни лихорадки, ни какой-нибудь внутренней болезни, ни раны, только сильные нервные приступы».
Спустя только восемь дней Рише узнал, что дело шло о волосах г-жи Герикур, которая за десять дней перед опытом родила ребенка. Рише предлагает смотреть на описание Алисы, как на довольно точную копию страданий, сопровождающих роды.
Опыт тринадцатый с Еленой, 27 февраля 1887 года. Д-р Герикур только что вернулся от одной больной и спрашивает Елену о характере болезни своей пациентки. Во время опыта он не произносит ни одного слова и предоставляет Рише одному задавать вопросы. Елена отвечает: «Беспокойство и упадок духа, одышка, сильная боль слева. (Она указывает на околосердечную область.) Здесь центр болезни; здесь как бы сумка, которую нужно опорожнить, так как это меня душит. Есть также головная боль, но это второстепенная вещь, а самое существенное — это сумка под сердцем, которая причиняет лихорадку и болезнь, нужно ее очистить».
Профессор Рише полагает, что этот диагноз можно считать весьма удачным, так как дело идет о чахоточном больном, имевшем большую каверну, наполненную гнойной материей в нижней части левого легкого. Именно в том месте, где показывала сомнамбула, орган, вызывавший именно те самые болезненные страдания, на которые она жаловалась. При этом Рише уверен, что д-р Герикур ни словом, ни жестом не подал ни малейшего указания сомнамбуле.
Опыт пятнадцатый от 17 марта 1887 года, с Еленой. Рише ее спрашивает: «О чем я думаю сейчас?» Она дает неопределенные ответы; тогда он говорит определеннее: «У меня больной ребенок». Она отвечает: «Я сейчас вам скажу: у него сильно болит голова». И несколько минут спустя добавляет: «У него корь».
Профессор Рише признает диагноз верным, причем он уверен, что она не могла ни от кого знать о болезни его маленького сына, так как он заболел накануне опыта, и кроме двух, трех человек, совершенно незнакомых Елене, никто об этом обстоятельстве не знал.
Ограничимся этими опытами, выбранными из полусотни, произведенных Рише, из которых более половины удачны. Этот процент слишком значительный для того, чтобы его можно было объяснить одной лишь случайностью, тем более отмахнуться от этой проблемы. Однако любопытно, как профессор Рише, ученый с мировым именем, объясняет эти непостижимые видения сомнамбул.
Заключительные размышления доктора Рише приведем полностью: «Из совокупности подобных опытов можно заключить, что в состоянии сомнамбулизма встречается особая способность познания, трудно определимая, но которую, как мне кажется, трудно и оспорить. Я с трудом могу себе представить, чтобы консультации сомнамбул, в продолжение целого столетия практикующиеся в Европе, могли получить такую распространенность, если бы в словах сомнамбул ничего не было, кроме лжи. Можно сказать, что они иногда совершенно ошибаются, что чаще всего слова их бывают неопределенны, причем легковерному пациенту не трудно бывает признать в них определение своей болезни, но нужно, чтобы они иногда говорили и правду, без чего они не могли бы продолжать свою профессию и были бы скоро всеми покинуты.
В настоящем случае, как и раньше, я не претендую на то, чтобы непременно убедить читателя; чаще стараюсь, напротив, возбудить сомнение, но все-таки должен сказать, что время перестать относиться с презрительным недоверием к этой таинственной способности познания, которой обладают загипнотизированные субъекты. Нет ничего легче, как смеяться, отказываясь от всяких исследований. Вот почему я полагаю, что поступлю умнее этого рода скептиков, если скажу, что нужно терпеливо изучать ясновидение сомнамбул относительно диагноза болезней. Настало время серьёзным исследователям заняться этим вопросом. Мне кажется, что из всех других родов сомнамбулического ясновидения способность диагноза есть наиболее часто встречающаяся и легче всего поддающаяся опыту и наблюдению, почему позволительно надеяться, что мой пример не пройдет бесплодно и найдутся медики, которые захотят исследовать основательнее эту способность сомнамбул к диагнозу».
Профессор Рише считает невозможным, чтобы иллюзия могла длиться почти целое столетие без того, чтобы за ней не скрывалось доли истины. «Я не знаю, конечно, — говорит Рише, — что это за истина, но она есть, и когда говорят о фактах угадывания болезней, то, конечно, для всеобщего их признания фактического материала достаточно, а только строгого научного доказательства не хватает».
Мы не разделяем часто встречающийся в рассуждениях Рише аргумент, что если о чем-то долго говорят, то в этом не может не быть зерна истины. Этот же аргумент он выдвигает в спорах о спиритизме, медиумизме, ясновидении и чтении мыслей на расстоянии, как будто заблуждения зависят только от времени.
Шарль Рише умер 4 декабря 1935 года в Париже. Он остался в памяти потомков не только как блестящий врач и пытливый ученый, но также как яркий писатель, поэт и оратор. Он был издателем и редактором специальных словарей, в том числе таких, как «Dictionnaire Physiologie», «Journal de Physiologie et de Pathologie general», и лучшего в то время французского научного журнала «Revue Scientifique», весьма распространенного и очень популярного. Рише отличился и в написании художественных произведений. Один из известных своих рассказов «Сестра Марта», в котором мастерски изображаются перипетии множественной личности, Рише подписал именем Эфэр. Он также автор нескольких романов в стихах.