Жизнь выдающегося психиатра Виктора Хрисанфовича Кандинского была сложна и противоречива, судьба трагична, поведение было полно сподвижничества, а в личности имелось много рыцарского. Историками установлена родственная связь В.Х. Кандинского со знаменитым художником В.В. Кандинским.
Вызывает особенный интерес тот факт, что история душевной болезни Долинина, приведенная В.Х. Кандинским в его классической монографии «О псевдогаллюцинациях», является историей его собственной болезни. «Имев несчастье, — писал Кандинский, — в продолжение двух лет страдать галлюцинаторным помешательством и сохранив после выздоровления способность вызывать известного рода галлюцинации произвольно, я, естественно, мог на себе самом заметить некоторые условия происхождения чувственного бреда». Описание Кандинским своего душевного заболевания в истории медицины не единственное. Многими видными невропатологами и психиатрами осуществлялся подобный самоанализ нервных и психических расстройств.
Виктор Хрисанфович Кандинский — один из выдающихся русских психиатров наряду с И.М. Балинским, И.П. Мержеевским, С.С. Корсаковым и В.М. Бехтеревым — принадлежит к числу основоположников отечественной психиатрии. Синдром имени Кандинского, во всех вариантах его проявления, постоянно описывается в тысячах историй болезни. Виктор Хрисанфович обнаружил патогенетическое взаимоотношение истинных галлюцинаций и псевдогаллюцинаций. Его творческое наследие не исчерпывается психопатологическим исследованием природы псевдогаллюцинаций, не менее значительно его учение о невменяемости, ставшее основой развития отечественной судебной психиатрии. В нем Кандинский одним из первых привлек внимание к проблеме психопатий. Наиболее ценный итог научной деятельности Кандинского заключается в развитии одного из самых существенных разделов общей психиатрии — учения о галлюцинациях, псевдогаллюцинациях и галлюцинаторном бреде.
Прадедом Виктора Кандинского был известный сибирский купец миллионер Хрисанф Петрович Кандинский, в руках которого и шестерых его сыновей была сосредоточена вся торговля на Нерчинских заводах. В 1820 году семья Кандинских состояла из 34 человек, имела 70 работников и более 100 десятин пашни. Уже когда Кандинские считались миллионерами и к 1830‑м годам фактически забрали в свои руки всю торговлю Забайкалья, сыновья Кандинского стали первогильдийными купцами. В 50‑х годах сведения о ростовщичестве этой династии и о злоупотреблениях проникли в печать. По распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева все сделки Кандинских были объявлены противозаконными, в результате чего, уже через два года, семья разорилась.
Виктор Кандинский родился 6 апреля 1849 года в селе Бянкино Нерчинского района Забайкальской губернии. Его отец, почетный гражданин 1‑й гильдии купец, Хрисанф Кандинский, мать — Августа Аполлоновна. В 1863 году Виктор переезжает в Москву и определяется в 4‑й класс 3‑й Московской гимназии, расположенной в центре Москвы на Лубянке. В Москве жили его родные братья Иван и Николай со своими семьями, занимавшиеся торговлей, много других родственников и близких им людей. В гимназии Виктор учился хорошо. Его аттестат давал право поступления в Московский университет без экзаменов. Примечательно, что из 22 человек, закончивших с ним гимназию, только он решил стать врачом. Окончил гимназию в 1867 году и в этом же году поступил в Московский университет на медицинский факультет.
Учителями Кандинского были основоположник Московской школы гистофизиологов и бактериологов Александр Иванович Бабухин, выдающийся терапевт Г.А. Захарьин, невропатолог и психиатр А.Я. Кожевников и А.П. Богданов. На 4‑м курсе он выполнил работу о желтухе, за которую ему была присуждена серебряная медаль. За все годы учебы в университете Кандинский был крайне стеснен в средствах. Родители в связи с разорением ничем не могли ему помочь. Он, как и другие бедные студенты, питался в «Русском трактире», расположенном на Маховой, близ университета. В дообеденное время ежедневно можно было застать в этом трактире компанию студентов, играющих на бильярде и тут же закусывающих.
По окончании медицинского факультета Московского университета в 1872 году Кандинский поступает на работу вначале в качестве сверхштатного, а затем штатного ординатора во Временную больницу (ныне 2‑ю градскую) в Москве. Главным врачом больницы был тогда известный московский врач Павел Иванович Покровский, а в личном ее составе числилось 7 ординаторов.
С самого начала организации журнала «Медицинское обозрение», главным редактором которого был Василий Феликсович Спримон, создавший в 1874 году этот журнал, активное участие в его издании принимал Кандинский, а также в работе Московского медицинского общества, организованного в 1875 году. Уже в первом номере журнала за январь—февраль 1875 года Кандинский поместил целый ряд статей: «Несколько слов о гигиенических условиях современного госпиталя», «Проект устройства санитарной части городского общественного управления города Киева, 1873 год», «Русская земская медицина в 1873 году», «IV съезд русских естествоиспытателей и врачей», «Медицинские съезды на Западе в 1873 году». За период с 1874 по 1876 год Кандинский опубликовал в журнале 31 сообщение под рубрикой «Авторефераты» и «Рецензии». Он сделал «Обзор работ по болезням органов дыхания в 1874 году», «Обзор работ по болезням сердца 1874 года».
Огромная эрудиция Кандинского, блестящее знание иностранных языков делало его работу в журнале «Медицинское обозрение» в те годы особенно ценной, так как расширяло кругозор врачей и увеличивало арсенал применяемых ими средств диагностики и лечения различных соматических заболеваний. Работ, относящихся к психиатрии, в указанный период было всего три. Две из них посвящены общим теоретическим вопросам психиатрии. Первая содержит изложение речи видного австрийского психиатра Пауля Замта на тему: «Естественно-научный метод в психиатрии». Эта речь сыграла значительную роль в формировании клинико-нозологического направления в психиатрии. Во второй — анализируется знаменитая работа немецкого психиатра К. Кальбаума: «Клинические работы по душевным болезням», в которой тоже дано обоснование клинико-нозологического подхода. Несколько в стороне было третье научное сообщение Кандинского, посвященное статье И. Вейса: «Эпилептическое помешательство», которая вместе с работой Крафт-Эбинга «Об эпилептоидных сумеречных и сновидных состояниях» касалась проблемы эпилептических психозов. Эти сообщения в то время сыграли большую роль в клинической и судебно-психиатрической практике в России для диагностирования «психической эпилепсии».
Две первые статьи заслуживают особенного внимания. В них Кандинский, еще не будучи психиатром, первый пропагандировал в России клинико-нозологическое направление в психиатрии. Как известно, это направление заимствовано психиатрией из соматической медицины. Ведь именно в соматической медицине еще в XVIII веке возникло учение о «Nosos`e» как о болезненном процессе, которое противопоставляется понятию «Pathos`a» — патологического состояния в статике, не имеющего закономерностей развития.
Во Временной больнице Кандинский трудится до 1876 года, а с 23 сентября 1876 по 30 апреля 1879 года, включая его участие в Русско-турецкой войне 1877—1878 годов, он находился на военной службе. С 23 сентября 1876 года — на 2‑м Черноморском флоте его Королевского высочества герцога Эдинбургского экипажа. По прибытии в Николаев Кандинский был назначен младшим ординатором в Морской госпиталь 16 октября 1876 года: командирован на пароход «Великий князь Константин» 6 января 1877 года. Во время первого сражения парохода «Великий князь Константин» с турецким сторожевым пароходом на Батумском рейде Кандинский во время взрыва бросился в воду, чтобы покончить с собой. Его спасли, и сестра милосердия выходила его. По болезни списан с парохода в город Севастополь 13 мая 1877 года.
8 июня 1877 года по прибытии в Николаев Кондинский поступил для лечения в Николаевский морской госпиталь. Затем его отправляют для лечения в С.-Петербургский Николаевский военно-сухопутный госпиталь в отделение для душевнобольных. В августе того же года — награжден светло-бронзовой медалью в память войны 1877—1878 годов. В 1878 году по болезни 6 месяцев был в отпуске за границей, а по возвращении из него поступил на излечение в заведение доктора Фрея в С.-Петербурге 20 октября 1878 года.
Выздоровев, Виктор Хрисанфович женился 1 сентября 1878 года на Елизавете Карловне Фреймут, дочери провизора, лютеранке. Это была сестра милосердия, которая выхаживала его после первого приступа болезни. Он называл ее мамой и окружил величайшим вниманием. Верная подруга Виктора Хрисанфовича, его жена, в дальнейшем разделит с ним его трагическую судьбу.
Уволившись 30 апреля 1879 года по болезни с военной службы, доктор Кандинский в 1880 году в своей первой работе о галлюцинациях дал подробное описание этого психопатологического феномена на основе самонаблюдения и последующего искусственного вызывания, с ретроспективным анализом. Спустя год он был зачислен старшим ординатором психиатрической больницы св. Николая Чудотворца в Петербурге (ныне 2‑я Ленинградская психиатрическая больница). Это громадное сумрачное 4‑этажное здание, окруженное высоким забором и небольшим густым садом, расположено на углу Мойки и Пряжки.
В 1883 году у Кандинского случился второй приступ душевной болезни. 16 марта этого же года он поступил на лечение в Дом призрения для душевнобольных, учрежденный Александром III (ныне 3‑я Ленинградская психиатрическая больница). 20 апреля этого же года он выписывается из больницы, как сказано в его личном деле, «в состоянии практического выздоровления».
В последующие годы Кандинский проявился как выдающийся психиатр, автор ряда замечательных монографий по философии, психологии и психопатологии. Он перевел с немецкого на русский язык монументальный труд В. Вундта «Основания физиологической психологии».
В своих трудах при анализе психопатологических явлений Кандинский исходил из данных физиологии нервной системы. Имя Кандинского приобрело мировую известность после описания им синдрома психического автоматизма и классического исследования псевдогаллюцинаций. Кандинский существенно дополнил главу об обманах чувств, впервые намеченную Эскиролем и разработанную немецким психиатром Гагеном (1814—1888), учеником психиатров Фридрейха и Якоби, которому принадлежит изобретение слова «катамнез». Кандинский говорит, что название псевдогаллюцинаций или ложных галлюцинаций не представляется вполне точным. Дело в том, что, обладая существенными свойствами галлюцинаций, псевдогаллюцинации заслуживают скорее названия неполных галлюцинаций, или галлюциноидов. Главное различие между зрительными галлюцинациями и галлюциноидами в том, что от галлюцинаторного образа можно отвернуться, тогда как от псевдогаллюцинаторного отвернуться нельзя — он следует за движениями глаз и головы.
В отличие от галлюцинаций псевдогаллюцинации проецируются не во внешнем пространстве, а во «внутреннем» — голоса звучат «внутри головы», больные их слышат как бы «внутренним ухом»; видения воспринимаются «умственным» взором, «духовными очами». Если галлюцинации для больного — сама действительность, то псевдогаллюцинации переживаются как субъективное явление, и больной по-разному к ним относится. Так, описываемый Кандинским больной Лашков не испугался псевдогаллюцинаторного льва, хотя и чувствовал прикосновение его лап: он видел его не телесными, а духовными очами.
Как и галлюцинации, псевдогаллюцинации возможны во всякой чувственной сфере: они могут быть тактильными, вкусовыми, кинестетическими. Но в любом случае они не идентифицируются с реальными предметами и их качествами. В отличие от воспоминаний и образов фантазии псевдогаллюцинации представляются более отчетливыми и живыми, причем образы являются одновременно в мельчайших деталях, стойкие и непрерывные. Псевдогаллюцинации возникают спонтанно, независимо от воли больного; они не могут быть произвольно изменены или изгнаны из сознания. При этом отсутствует ощущение собственной деятельности, активности, как это бывает при воспоминаниях, мышлении, фантазировании человека. Часто псевдогаллюцинации носят характер навязчивости: они кем-то «сделаны»; больные жалуются, что им «насильно показывают картины», «вызывают звучание мыслей», «действуют помимо воли языком, говорят слова, которые он не хочет произносить», «руками, ногами, телом кто-то действует» и т.д. Наступает известная деперсонализация: собственная психическая продукция становится другой. Больные чувствуют, будто «забирают их мысли и включают другие».
Истинные галлюцинации могут сочетаться с псевдогаллюцинациями: с одной стороны, больной слышит «голоса настоящие», с другой — «голоса в голове»; ему внушают плохие слова и мысли, он не может «распоряжаться своими мыслями»; ему «фабрикуют» неуклюжую походку — он «вынужден» ходить с вытянутыми руками, сгорбившись, не может выпрямиться.
Сочетание псевдогаллюцинаций с симптомом отчуждения, «сделанности» носит название синдрома Кандинского. Основной радикал этого синдрома — это чувство «сделанности» восприятия, мыслей, утрата их принадлежности собственной личности, чувство овладения, воздействия со стороны. Различают три компонента этого синдрома: 1) идеаторный — «сделанность» насильственности, раскрытость мыслей. У больного возникают псевдогаллюцинации слуха, содержащие его собственные мысли. Возникает неприятное чувство «внутренней раскрытости»; 2) сенсорный — «сделанность» ощущений; 3) моторный — «сделанность» движений.
Психологический источник галлюцинаций лежит в интеллектуальных процессах памяти, воспроизведения, в ассоциативном процессе, которые под влиянием быстро проходящих или длительно действующих патологических условий работают особенно интенсивно и живо, причем образы выходят за пределы яркого воображения, приобретая чувственную окраску. Таким образом, галлюцинаторный процесс следует признать процессом по преимуществу интеллектуальным. Существующие теории связывают развитие галлюцинаций с болезненным состоянием мозговой коры, с поражением тех или иных отделов головного мозга.
Виктор Хрисанфович Кандинский покончил с собой 3 июля 1889 года на даче (по Финляндской дороге, в поселке Шувалово) и, согласно его завещанию, похоронен на тамошнем кладбище, которое расположено на обрывистом берегу красивого озера.
Вдова Кандинского обратилась в Общество психиатров с просьбой посмертно издать труды покойного мужа. Еще при жизни ученого Петербургское общество неоднократно выносило решение опубликовать за счет общества монографию Кандинского «О псевдогаллюцинациях», но не имело возможности выполнить свое решение из-за отсутствия средств. Не смогло оно удовлетворить просьбу вдовы Кандинского и после его кончины. Несомненной заслугой Елизаветы Карловны Кандинской было то, что она сама издала две монографии мужа: «О псевдогаллюцинациях», другую — «К вопросу о невменяемости». Как видно из примечаний, сделанных Кандинской к монографии о невменяемости, можно со всей определенностью утверждать, что она была весьма образованной женщиной, в курсе творческих замыслов и исканий Кандинского.
Вдова Кандинского не пожелала жить без безвременно ушедшего мужа. Выпустив в свет его произведения, она тоже покончила с собой. Так верная подруга Кандинского, его жена, Елизавета Карловна Кандинская, разделила с мужем его трагическую судьбу.